Синдром котенка по Хайнлайну

Подозреваю, что у теоретиков для этого феномена есть какой-то специальный термин, но я практик, в терминологии не силен, поэтому название пришлось придумать самому (см. заголовок). Суть такова.

Роберт Хайнлайн, "Чужак в чужой стране", глава 10 (переводчика этой версии не помню):

"...Микрофон, стоявший на столе, был подключен к диктофону, но Джубал пользовался им только для заметок. Когда же творческий процесс завершался, Джубал вызывал стенографистку и внимательно следил за ее реакцией. Сейчас он как раз был готов, а потому завопил:

— Первая!

— Первая — Анни, — откликнулась Доркас, — но я могу ее заменить: она только что нырнула.

— Ныряй сама и тащи ее!

Брюнетка вошла в воду, как нож, а через секунду из бассейна вылезла Анни, накинула халат и присела к столу. Она не сказала ни слова и ничего не стала подготавливать. У нее была абсолютная память.

Харшоу поднял чашу, полную льда и налитого поверх него бренди.

— Анни, я родил нечто потрясающе слезоточивое. О крошечном котенке, который забрел в церковь в рождественский сочельник, чтобы согреться. Помимо того, что он помирал от голода и холода, он еще заблудился, главное — бог знает почему — у него была перебита лапка. Итак, начнем! "Снег падал уже давно..."

— А какой псевдоним?

— М-м-м… Молли Уодсворт… как раз подходит к этой сентиментальщине. Назовем его "Другие ясли". Начали...

Он диктовал, пристально следя за девушкой. Когда из ее опущенных к бумаге глаз покатились слезинки, Харшоу слегка улыбнулся и закрыл глаза. К тому времени, когда диктовка закончилась, слезы струились из его глаз так же обильно, как и у Анни. Оба прямо купались в катарсисе слащавых сентиментов.

— Точно в яблочко! — объявил он. — Вытри нос, унеси это барахло и, бога ради, сделай так, чтобы оно никогда больше не попадалось мне на глаза.

— Джубал, неужто вам не стыдно самого себя?

— Нисколько!

— В один прекрасный день я за подобные рассказики дам хороший пинок в ваше толстое брюхо!

— Знаю. А пока уноси свою попку в дом и займись делом, а то как бы я не передумал.

— Слушаюсь, босс".

Конец цитаты.

Итак, что мы видим? Маститый писатель решил по-быстрому срубить бабла на пачку сигарет или там на бутылку бренди. За несколько минут накатал рассказик и сбагрил его в неприхотливое издательство. За несколько минут, как правило, шедевры не родятся, и этот случай не стал исключением. Напротив, писатель твердо знает, что сочинил графоманский отстой и барахло. Но барахло в чистом виде - подчеркиваю, в чистом виде - никто не купит. Надо его в красивую упаковку завернуть или типа того. И он завернул.

В котенка с перебитой лапкой.

Эпик вин.

Злобный издатель уже собирался завернуть рассказ, но тут его взгляд упал на несчастного котенка, и сердце у него защемило...

Равнодушный читатель уже собирался плюнуть и закрыть газету, но тут его взгляд упал на котенка, и слезы навернулись на глаза...

Свирепый критик уже собирался было разнести тупую графоманию вдребезги и пополам, но тут его взгляд упал на котенка, и руки его опустились. Он понял, что не сможет его раскритиковать. Читатели не простят. Люди не простят. Человечество не простит!

Потому что ТЕБЕ ЧТО, СУКА, МРАЗЬ, ПОДОНОК, КОТЕНКА НЕ ЖАЛКО?!!! ДА ТЫ ФАШИСТ И НЕДОЧЕЛОВЕК, ТВАРЬ, ЧТОБ ТЫ СДОХ.

Тройной, пятикратный, шестикратный эпик вин в квадрате.

Увы, даже в наши просвещенные времена казалось бы признанные мастера литературы и кинематографа (а что говорить о непризнанных?) сплошь и рядом прибегают к этому приему.

Это была присказка, сказки будут впереди.